У каждого из нас есть самый близкий и верный Друг, как принято говорить, с большой буквы. На всю жизнь! Для меня именно таким другом был и остается Миша Гребенюк. Он родился в семье военнослужащего, Гребенюка Ивана Васильевича, который прошел с боями всю Великую Отечественную войну и посвятил жизнь армии, став генералом. Последняя его должность – командующий артиллерией киевского военного округа (умер Иван Васильевич в 2006 г.). В последние годы, при встречах жаловался мне, что из-за наград мундир тяжелый и трудно ходить при полном параде. Был у Михаила еще старший брат Владимир Иванович. Теперь он уже полковник запаса, преподает в военной академии в Санкт-Петербурге. Так что было Мише с кого брать пример, у кого учиться Родину защищать.
Встретились мы с ним в 1971 г. в Подмосковье. Поступали в Московское высшее общевойсковое ордена Ленина командное училище. В летних лагерях, недалеко от г. Ногинска, прошли «курс молодого бойца». Поначалу было очень тяжело – уставали, постоянно хотелось есть (имеется, правда и другое слово). Бывало засыпали прямо на ходу. Подменные сапоги вкровь натирали ноги, портянки не наворачивались так, как надо. Но ведь что не выдержишь ради достижения заветной цели!
Приезжала к Мише мама – Лидия Ивановна. Она уговаривала сына уйти из пехотного училища или хотя бы перейти в другое, где меньше нагрузка на ноги. Ведь старший брат Володя заканчивает артиллерийское. Миша же выбрал пехоту. Он хотел быть общевойсковым командиром!
Учиться в классах после «лагерей» было намного легче. Миша обладал феноменальной памятью. И по всем предметам у него было «отлично». И мне приходилось тянуться за ним. Отличная учеба поощрялась командирами. Наш ротный, старший лейтенант Корнилов, как правило, к отпуску добавлял от 5 до 7 суток. Да и в увольнение можно было сходить дополнительно.
Вспоминается, как Миша переживал и волновался, когда отец его был военным советником в Сирии, как раз в то время, когда там шла война. Просматривал все газеты.
Перед окончанием училища мы, преодолев стеснение, упросили Ивана Васильевича посодействовать, чтобы нас направили в развернутую боевую часть. В те годы было много частей сокращенного состава, где на одного солдата приходилось по несколько офицеров.
Легких путей мы не искали и хотели военную жизнь узнать настоящую. Так мы попали в 149-й гвардейский, Ченстоховский ордена Красной Звезды мотострелковый полк 128-й гвардейской мотострелковой дивизии, которой командовал Б.И. Загибалов, однополчане прозвали его «Бобби Хал»).
Полк дислоцировался в Мукачево, там же находился и штаб дивизии. В то время командовал дивизией генерал-майор В.В. Соколов, сын заместителя Министра обороны СССР. В 35 лет он был уже генералом. Несколько раз мы встретились с ним в ресторане, куда иногда, когда позволяло время, прибегали поужинать. Но замечаний не получили, так как были на хорошем счету. Хотя он завел с нами разговор о том, что не слишком ли часто мы в ресторан ходим и попадаемся ему на глаза.
Полк жил повседневной учебно-боевой жизнью, и скучать нам не давали: различные проверки были постоянно. Часть техники стояла на хранении, загруженная боеприпасами, а на другой мы обучались, водили, стреляли…
Учились военному делу настоящим образом: танкодром, войсковое стрельбище и, конечно же, наряды и караулы. На личную жизнь просто не было времени, наша жизнь была – служба. Как правило, зимой и осенью проводились дневные и ночные учения с боевой стрельбой, или в составе полка или в составе дивизии.
Как-то Министр обороны СССР маршал А.А. Гречко внезапно поднял по тревоге несколько частей дивизии. В течение часа вся техника вышла из парков, и мы готовы были к выполнению любой боевой задачи. Личный состав удостоился похвалы за высокую выучку.
Помню до сих пор радостный блеск в глазах Михаила, когда через полгода его назначили командиром 1-й мотострелковой роты. Это был настоящий карьерный рост. В роте по штату было 7 офицеров (прапорщиков) и около 70 солдат – сержантов. Рота – это уже сложное хозяйство, где командир отвечает за все, памятуя о том, что все службы полка должны работать в интересах роты. Полк и рота – главные единицы в армии. Миша занимался с каждым солдатом. Самым сложным было научить их отлично стрелять и водить БМП (боевые машины пехоты). В роте было много солдат родом из Средней Азии. Сначала их нужно было научить русскому языку. Использовали любую возможность. Даже в карауле бодрствующая смена занималась с «командирским ящиком» – учились стрелять. Ротный математически рассчитал угловое смещение цели на различное расстояние. Привели оружие к нормальному бою, запросили новые ночные прицелы. Постепенно начали улучшаться результаты стрельб. Пришло время - и первая рота стала первой в полку!
А меня тоже назначили командиром 7-й роты этого же полка, но только через год после выпуска. Все, что он, Миша, наработал, стал у себя в роте внедрять и я. Нагрузка была сумасшедшая, бывало, засыпал прямо в канцелярии за столом.
Командиры знали о нашей дружбе и здоровом соперничестве, всегда шли нам на встречу. Даже в отпуск позволяли ездить вместе. В 1977 году мы путешествовали на теплоходе «Адмирал Нахимов».
В 1978 году старшего лейтенанта Михаила Гребенюка назначают начальником штаба мотострелкового батальона и направляют в г. Овруч. Там создавалась экспериментальная дивизия, куда отбирали лучших офицеров. Встречи наши, конечно, стали реже. Но переписывались часто. Мечтали поступить в академию.
После ввода войск в Афганистан 27 декабря 1979 г. наш полк в январе 1980 года в течение трех суток полностью укомплектовали до штата военного времени. Меня назначили начальником штаба 2-го мотострелкового батальона, личный состав которого без техники, железной дорогой направили в Термез. Там с баз хранения мы получили боевую технику, вооружение, боеприпасы. В Термезе нас ввели в состав 201-й мотострелковой дивизии Туркестанского военного округа. Танковый батальон прибыл из Московского военного округа, так как наши танки «Т-64» тогда были секретными.
16 февраля 1980 года в составе полка мы пересекли Государственную границу СССР через реку Аму-Дарью…
Я отослал письмо Мише с нового места службы. Он сообщил, что подал рапорт с просьбой направить в Афган. Хотя, конечно, он, сын генерала, мог никуда не торопиться, и вообще не ехать под пули.
Но Миша никогда не отступал от своего. Мы встретились в Афгане в 177-м мотострелковом полку, который находился в Чарикарской долине, сразу за перевалом Саланг. Меня туда направили как командира горно-стрелкового подразделения, поделиться опытом, подучиться у других.
Тогда выдалась тихая звездная ночь. Мы беседовали до рассвета. А затем он показал все свое «хозяйство», особенно то, как организована охрана и оборона объектов. Второй батальон, где он был начальником штаба, охранял городок наших военных советников и что-то, не помню точно, еще. В 1981 году мы все мечтали, как быстрее «свалить» оттуда в Союз, а он по своей воле приехал туда. Он говорил мне: «Мы офицеры. Наша главная задача – научиться воевать. Я должен через это пройти…»
Расставаясь, мы вновь вспомнили о поступлении в академию. Но… всему свое время.
Отпуск лета 1981 года мы провели вместе с женами на берегу Азовского моря. Его жена Галина была беременна, он очень хотел сына. Старался всячески ее оберегать…
Позже встречались на дорогах Афганистана: то он кого-то сопровождает, то у меня какая-то боевая задача возникала в зоне его ответственности… Обнимемся, пожелаем друг другу удачи и – вперед… война. Я в то время командовал 3-й горно-стрелковым батальоном 122-го мотострелкового полка, который размещался у города Ташкурган.
В декабре 1981 г. получил письмо от Галины. Она извещала, что Миша был тяжело ранен и умер в госпитале, в Ташкенте. Я отпросился у командира полка, и поспешил в батальон, где служил Миша.
По рассказам его сослуживцев, батальон вел тяжелый бой в «зеленке» несколько суток. Когда командир батальона погиб, командование принял подполковник – советник при Афганской армии, но и он вскоре получил тяжело ранение. Командующий 40-й армией генерал-майор Ткач вышел по радиостанции на Михаила Гребенюка. Он четко доложил обстановку и то, что принял командование батальоном на себя… Командующий утвердил его и, приказав продолжать выполнять поставленную задачу, напутствовал: «Давай, комбат…»
Душман стрелял в Мишу из «зеленки» с расстояния около 100 метров. Пуля прошла выше бронежилета и поразила позвоночник. В Ташкенте, в госпитале, по его просьбе над кроватью соорудили перекладину. Он хотел тренироваться, чтобы побыстрее встать в строй. Надиктовал письмо, в котором просил, чтобы ребята передали ему мумие, которое, говорят, помогает при сращивании костей. Затем вызвал жену телеграммой, которую медсестричка отправила немедленно. В ней сообщали, что ее муж попал в автокатастрофу, по-другому в то время было нельзя.
Через 10 дней после ранения Миша умер. В Ташкент прилетели его мать и отец…
Миша похоронен в Киеве. В музее хранятся его документы, некоторые вещи. Это был удивительный Человек. Внешне он всегда старался быть серьезным и порой даже суровым, чтобы подчиненные чувствовали в нем постоянную настроенность на требовательность. А на самом деле он был очень душевный, внимательный, оберегал солдат, как детей. В разных жизненных ситуациях часто, не выпячивая свою заботу и превосходство, помогал и мне.
Наверное, и я чем-то дополнял его целеустремленную натуру. К нему, к его отцу, к его брату и к дяде, генералу в отставке, отношусь с огромным уважением. И эти строки пишу как дань уважения к Михаилу и к другим воинам-афганцам, которые превыше всего ставили воинский долг, офицерскую честь и не искали в жизни легких путей.
Валерий СЕРГАЧЕВ,
полковник запаса, депутат Одесского областного совета,
председатель Общественной организации «Русский
культурный центр Одесской области».
| 
