Пространство Тибета: параллельные миры ведут сражение
В ДЕРЕВНЕ ГАБУ, Китай, фермеры живут в пространстве традиционного Тибета, где жизнь вращается вокруг их буддистского храма, и алюминиевые сталеварни, находящиеся неподалеку и извергающие серый дым, представляют собой скорее не символ материального прогресса, а каждодневное напоминание о пренебрежении со стороны Китая.
«Посмотрите на стены нашего храма, они все в саже из-за этого дыма, который загрязнет наш воздух“» - говорит 40-летний крестьянин-буддист по имени Цайдан. Рядом с ним другой мужчина, говорящий, что от этого большого завода пользы только китайскому большинству населения. «У тибетцев низкие доходы, а работаем мы как каторжники, – говорит все тот же мужчина. – А китайцам платят зарплату как техническим специалистам, хотя некоторые из них не знают вообще ничего».
В Тибете и соседних провинциях Цинхай, Гансу и Сычуань тибетцы ближе, чем когда-либо соседствуют с китайцами, которые наводнили эти места со времен волны переселения, навязанной и финансированной правительством. Однако тибетцы и китайцы разместились в разных мирах. Отношения между этими двумя группами обычно отмечены полным презрением или недоверием, стереотипами и предрассудками, к тому же тибетцы испытывают глубокое чувство страха подчиненного и подавленного народа.
После того как Китай десятилетиями прилагал усилия для укрепления своего влияния на Тибете и укрощения дальнего запада страны посредством внедрения гигантских инфраструктурных проектов, а также переселения китайцев с востока страны, вспышка протестов и жестокое их подавление силами безопасности Китая обнажили суровую правду: политический план провалился.
В Китае этническая дискриминация не узаконена, однако привилегии и власть остаются за китайцами, при этом тибетцы большей частью ограничены жизнью в бедных городских гетто и бедных деревеньках их на землях их предков.
Китайские программы новостей, говорящие о событиях в Лхасе, усилили впечатление, что существуют две различные вселенные - китайская и тибетская, - которые едва ли пересекаются. Программы имели очевидное намерение пропагандировать идею, что вина за бунт лежит на тибетцах, и вызвать со стороны китайцев поддержку правительственного подавления. Снова и снова телевидение повторяло одни и те же сцены с неистовствующими тибетцами, крушащими витрины, и пострадавшими и госпитализированными китайцами, при этом ни разу не упоминалось ни о том, что среди тибетцев было много погибших во время подавления восстания полицией, ни о подоплеке недовольства, явившейся причиной восстания.
Со времени последних широко прозвучавших волнений в Тибете 20 лет назад Пекин старался подорвать силы сепаратистов в так называемом Тибетском автономном регионе. Китай вложил миллиарды долларов, поощрял приток китайцев в этот регион и глубоко внедрился в механизмы тибетского буддизма, чтобы ликвидировать влияние духовного лидера Тибета Далай-ламы, который после неудавшегося восстания в 1959 г. бежал в Индию, найдя там политическое убежище. И даже если настоящая ассимиляция и была когда-либо целью Китая, она остается призрачной.
Крестьянин Цайдан из деревни Габу, местности в провинции Циньхай, говорит, что есть только один путь решения проблем тибетцев под китайским правительством: позволить Далай-ламе вернуться. «Мы очень несчастны из-за того, что государство притесняет нас, и до тех пор, пока Далай-ламе не будет позволено вернуться, мы не будем счастливы,- говорит он. – Тибет – это дом Далай-ламы.»
В столице Тибета, Лхасе, хозяева магазинов, гостиниц и прочие люди, собирающие по кусочкам то, что было частью их жизни до восстания, прикрывшего многие китайские коммерческие предприятия, о тибетцах говорят с плохо скрываемым высокомерием, а зачастую и с открытой враждебностью, что они ленивы и неспособны отблагодарить за экономическое развитие, которое им принес Китай.
«Наше правительство зря потратило наши деньги, помогая этим белоглазым волкам, - говорит в одном из лхасских интервью Ван Жонгьёнг, менеджер-китаец магазинов изделий ручной работы. Магазины г-на Вана продают туристам безделушки на тибетскую тему. Один из его магазинов был разгромлен и сожжен во время массовых беспорядков. «Только подумайте, мы столько вложили в фонды помощи монахам и безработным тибетцам, - говорит он. – Неужели мы этого заслуживаем?»
Однако такие комментарии выделяются своей мягкостью на фоне комментариев других китайцев в Лхасе.
«Отношения между китайцами и тибетцами непримиримы, - в одном из интервью заявляет лхасский таксист Ян Кинхай. – У нас о них сложилось плохое впечатление, поскольку они ленивые и ненавидят нас за то, что, по их словам, мы забрали им принадлежащее. Они считают, что в жизни принять душ надо лишь раз или два– для них это священно. Но для китайца это означает грязь и потому неприемлемо».
«Мы верим в то, что надо хорошо работать и зарабатывать деньги, чтобы поддерживать свою семью, а они могут считать нас жадными и безбожными».
Даже те китайцы, которые уже довольно долго живут в Лхасе, говорят, что у них среди тибетцев нет друзей, и признаются, что стараются всеми способами избежать взаимодействия с тибетцами. «Эта ненависть длится уже так долго, - говорит Тан Сюджун, проживший в Лхасе последние 10 лет. – Иногда даже интересно, как мы умудрялись в течение стольких лет избежать открытого противостояния. Эта ненависть не разрешится арестом нескольких людей». Тем временем тибетцы жалуются, что их низвели до граждан «второго сорта», тибетскую культуру разрушают насильной ассимиляцией, а их свободу вероисповедания растоптали.
20-летняя студентка тибетского университета, отказавшаяся назвать свое имя, объясняет такие отношения следующим образом: «Я не хочу, в самом деле, говорить о политике, обсуждая, является ли Тибет частью Китая или нет. Реальность такова, что нас контролируют китайцы, народ Китая. У нас нет какого-либо права высказаться, поэтому в моей семье даже не говорят об этом».
Хотя эта молодая женщина говорит, что ее семья живет в относительном достатке, а она сама получает хорошее образование, будущее представляется мрачным даже для нее, поскольку система благоволит китайцам.
«Я даже не уверена, что найду работу после окончания университета, - говорит она. – Что касается богатых тибетцев и чиновников, то они отправляют своих детей в Шенгду или Пекин».
Чувство страха, с которым живут многие тибетцы, ощущается в словах религиозного лидера, высказанных им в префектуре Аба, провинция Сычуань, где происходил протест монахов, в словах других людей, солидарных с демонстрантами, а также в сцене последовавшего жесткого подавления восстания.
«Я знаю только то, что Коммунистическая партия – это хорошо, и коммунисты для нас благо, - сказал религиозный лидер, Эвангданчен, когда его попросили дать официальные разъяснения, в которых он винил в протестах Далай-ламу. «Я всего лишь верю в Коммунистическую партию. Мы хотим единения и гармонии. Мы не поддерживаем каких-либо контактов с ним, и нам это не нужно.»
Тем не менее, большинство тибетцев далеки от того, чтобы отказываться от своего образа жизни или отречься от Далай-ламы, изгнанного духовного лидера, которого китайское правительство долгое время клеймило как сепаратиста или «раскольника». Большинство тибетцев, когда их допрашивали во время жестких полицейских проверок во время рейда в 450 миль по тибетским территориям в провинциях Гансу и Циньхай, открыто заявляли о своей практически всеобъемлющей преданности Далай-ламе и клялись продолжать сопротивление правительству, которое пытается контролировать их веру.
«Все тибетцы одинаковы: 100 процентов всех нас обожают Далай-ламу», - говорит 40-летний Суонанренкин, житель тибетской деревни в округе Цзянчжа в провинции Цинхай. Отвечая на вопрос о решении Китая в 1995 г. присвоить древний тибетский религиозный обряд и самим выбрать Панчен-ламу, вторую по значимости фигуру в тибетском буддизме, а также высказывая предположения, как Пекин будет действовать после смерти Далай-ламы, которому сейчас 72 года, Сунанренкин предполагает, что будет нескончаемое напряжение между китайцами и тибетцами.
«Мы не уверены, что Панчен действительно назначен правительством, но если это так, то мы не сможем его поддерживать, - говорит он. – Мы и Далай-ламу не поддерживали бы, будь он назначен правительством. Таких людей должны выбирать монастыри».
Хотя Суонанеренкин и говорил открыто и проявил беспокойство по поводу того, что не принесут ли ему его комментарии проблем, лишь в конце разговора, в разговорах со многими другими тибетцы начинали нервно отрицать то, что им что-либо известно о событиях в Лхасе. Их осторожность была оправдана неприкрытой жестокостью, с которой силы безопасности подавляли протесты, оправдана даже для тех тибетцев, которые живут большими группами.
Один репортер, после того, как ему удалось увильнуть от одного контрольно-пропускного поста полиции, направлялся поздно ночью в один город в провинции Гансу, где накануне тибетцы протестовали, выражая сочувствие участникам демонстрации в Лхасе; репортера схватили полицейские-сыщики на другом дорожном посту и силой заставили пройти в соседнее здание для допроса, после чего дальше его не пропустили.
На следующий день, во время своего посещения значимого тибетского монастыря Таэрси в провинции Цинхай, за репортером неотступно следовали полицейские-сыщики, и было замечено, что они записывали на видео беседы репортера с местными монахами.
«Я не имею представления о том, что происходит в Лхасе,» - говорит 32-летний монах, который согласился побеседовать с чужеземным посетителем в маленьком ресторане, однако было очевидно, что он ощущает опасность затрагиваемой темы. «Мы ничего не можем с этим поделать».
Несмотря на то, что полиция всегда начеку, в соседней долине Лицзяся, сказочно красивой области, где простирается Желтая река с шероховатыми иссушенными горами и открытыми ветрам земельными угодьями, очень легко обнаружить тибетские деревни по пестрым молитвенным флагам, которые развеваются над крышами домов и вершинами холмов.
Сначала здесь отрицали, что им что-либо известно о событиях в Лхасе. Но некоторые быстро отказались от такой осторожной позиции. О том, что Китай транслирует запись массовых беспорядков в Лхасе с участием тибетцев, знал и один бедный крестьянин, который занимается тем, что делает сигареты-самокрутки из старых газет.
«Они показали, как убивают тибетцев?» - спрашивает он. Получив отрицательный ответ, он кивнул и сказал: «Конечно, не показали».
Сведения предоставлены Ли Ченом и Фан Венсином.
Источник: ГОВАРД У. ФРЕНЧ, перевод Trans1
| 
